Лю.
И когда я читаю про все эти смерти в начале января (как тут не поверить в силу високосного года?), в голове невольно всплывает моя собственная личная трагедия. Тоже начало января, только восемь лет назад...
Никогда не забуду, как мне впервые не страшно было, когда его забирали в больницу. Как мы ездили туда с мамой, как боялись, что его сердце не выдержит операции, но оно выдержало, да только это мало что изменило. Как я смотрела на него, лежащего в гробу, такого совсем другого, не похожего на уходящего в больницу за несколько дней до этого, и как никогда четко осознавала, что больше не смогу прийти в соседнюю комнату и поиграть с ним в карты или поговорить о маленьких житейских проблемах, послушать его глупые шутки и увидеть его улыбку. Как целовала холодный лоб и смотрела, как он отправляется в свой последний путь - в огонь.
Спасибо, мироздание, что я успела хоть чуть его узнать. Что он успел меня хоть чему-то научить. Что я запомнила, каким он был.
И самому тебе, дедушка, спасибо.
Надеюсь, твоей душе хорошо там, где она сейчас. Как никогда.
Никогда не забуду, как мне впервые не страшно было, когда его забирали в больницу. Как мы ездили туда с мамой, как боялись, что его сердце не выдержит операции, но оно выдержало, да только это мало что изменило. Как я смотрела на него, лежащего в гробу, такого совсем другого, не похожего на уходящего в больницу за несколько дней до этого, и как никогда четко осознавала, что больше не смогу прийти в соседнюю комнату и поиграть с ним в карты или поговорить о маленьких житейских проблемах, послушать его глупые шутки и увидеть его улыбку. Как целовала холодный лоб и смотрела, как он отправляется в свой последний путь - в огонь.
Спасибо, мироздание, что я успела хоть чуть его узнать. Что он успел меня хоть чему-то научить. Что я запомнила, каким он был.
И самому тебе, дедушка, спасибо.
Надеюсь, твоей душе хорошо там, где она сейчас. Как никогда.